Грегори Колберт (Gregory Colbert) родился в 1960 году в Канаде, в Торонто.
Школьные учителя не замечали за будущей знаменитостью особых талантов;
в свою очередьГрегори тоже вспоминал их без особой теплоты:
«Плохие учителя хороши тем, что учат набираться знаний
самостоятельно», – как-то заявил он. Для него основным способом
приобретения знаний стала книга: «Я любил читать. Я проводил все
свое время в школьной библиотеке».
Но если чтение и дало результаты то не сразу: окончив школу с весьма
средним аттестатом, он не стал продолжать образование и за несколько лет
перепробовал ряд весьма
далеких от творчества профессий. Наконец, в самом начале 1980-х годов молодой человек решил
отправиться на какой-нибудь далекий остров в Тихом океане и там, вдали от цивилизации, стать
писателем.
Этой мечте не суждено было сбыться – по крайней мере, не сразу. В 1983 году Грегори Колберт решил что для
творчества необитаемый остров не самое подходящее место и поехал в Париж. Не добившись успеха
на писательском поприще, он решил стать режиссером и снял несколько документальных фильмов о
проблемах современного общества. Один из егофильмов«На грани: хроника СПИДа»
(«On the Brink – An AIDS chronicle») показанный в середине 1980-х годов по каналу
«Discovery» получил хорошие отзывы критики и был номинирован в 1985 году на
премию ACE.
Одновременно с кинематографом Грегори Колберт начал заниматься фотографией. Его первая выставка
с интригующим названием «Волны Времени» («TimeWaves») состоялась в 1991 году в музее Elysee в
Швейцарии.Выставка не вызвала сколько-нибудь значительного резонанса, по некоторым данным
позднее Колберт уничтожил большую часть представленных на ней фотографий. Тем не менее, его
заметили несколько коллекционеров, которые в дальнейшем будут оказывать ему финансовую помощь.
В 1992 году Колберт исчез из цивилизованного мира. В течение последующих десяти лет он не
принимал участие в выставках, не публиковался, не показывал (по крайней мере, публично) своих фильмов.
Он целиком посвятил себя работе над новым, необычным, очень трудным, но еще более
интересным проектом. Колберт объехал весь (или почти весь) «нецивилизованный» мир, побывал в
Индии, Бирме, Шри-Ланке, Египте, Эфиопии, Кении, Намибии, Доминике, во многих других не менее
экзотических странах.
«Я поставил перед собой цель изучить взаимоотношения человека и животных как бы изнутри»
- пояснял он свою сверхзадачу, – «Открывая общие средства языка и способность к
поэтическому восприятию, которой обладают все животные, я стараюсь
восстановить основы взаимопонимания, существовавшие в те времена, когда люди жили в
гармонии с животным миром».
Он не любит
распространяться о деталях, отвечая особо докучливым журналистам: «Лучше
спросите слонов» или что-нибудь в этом роде. Его экспедиции окружены ореолом
таинственности: даже количество самих экспедиций варьируется в различных
источниках от 25 до 60. Где конкретно весьма небогатый фотограф раздобыл
средства на дорогостоящий проект тоже остается загадкой: «У нас не было
корпоративных спонсоров, мы не получали никаких фондов, ничего подобного», –
говорил он, – «Только частные лица со всего света – и большинство из них сами
нашли меня». Мне кажется, это объяснение напускает еще больше таинственности.
Как бы то ни
было, «частные лица» не скупились на средства, хотя Грегори Колберт и не мог
предоставить им каких-либо гарантий. Более того он не мог составить бюджет,
план съемок или что-нибудь в этом роде: «Как вы представляете себе составление
бюджета для подводных съемок слонов в океане?» – вопрошал он. И далее: «Ты
ждешь всем сердцем: бывают дни наполненные чудесами, бывают дни, когда о
чудесах только мечтаешь. Но только не старайся что-нибудь ускорить. Пусть
решают слоны или киты. Я буду подстраиваться под их распорядок». Он не
торопился: «Пять лет, десять, пятнадцать – это не имеет никакого значения,
поскольку то, что я делаю, абсолютно вне времени».
Ему
приходилось подстраиваться под распорядок более чем 130 видов животных: китов,
кашалотов, морских крокодилов, морских коров, священных ибисов, журавлей,
королевских орлов, кречетов, птиц-носорогов, гепардов, леопардов, рысей,
африканских диких собак, гиббонов, орангутангов, антилоп, ну и, конечно же,
слонов. Со слонами у него связаны особые воспоминания: «В детстве меня дразнили
слоном из-за торчащих ушей», – смеялся он, – «Мама волновалась, что это
травмирует мою детскую психику и заставляла меня с этим бороться. То есть моя
любовь к слонам родом из детства». Кроме животных ему приходилось справляться и
с людьми – актерами и моделями ему служили бирманские монахи, транс танцоры,
бушмены, представители разных племен, иногда весьма экзотических.
В 2002 году
Колберт представил результаты своей десятилетней работы в Венеции. Экспозиция
под названием «Пепел и снег» («Ashes and Snow») была новым словом для подобных
мероприятий. Канадская газета «The Globe and Mail» 9 апреля 2002 года писала:
«Колберт торжественно открыл "Ashes and Snow" – выставку изображений
и фотографий, беспрецедентную по своему охвату и масштабу. Выставка занимает
12600 квадратных метров и является одной из крупнейших экспозиций работ одного
автора в истории Европы». В 2005 году выставка открылась в Нью-Йорке в
специально построенном для этой цели временном сооружении «Nomadic Museum» (Кочующий
или лучше сказать Бродячий музей). Идея подобного сооружения как архитектурного
компонента инсталляции пришла Колберту еще в 1999 году. После Венеции «Бродячий
музей» побрел в Санта-Монику, еще через год в Токио и, наконец, в начале 2008
года – в Мехико-Сити. При закрытии выставки 27 апреля 2008 года было
подсчитано, что она привлекла более 10 миллионов посетителей, что делает ее
самой популярной в истории прижизненной экспозицией работ одного автора.
На каждой из этих выставок были
представлены более пятидесяти фотографий большого формата (примерно 3,5 на 2,5
метра) выполненных каким-то малоизвестным методом на японской рисовой бумаге
ручной выделки. Методы проявки, печати и других сопутствующих процессов покрыты
ореолом таинственности, кроме одной существенной детали: Колберт не устает
повторять, что над фотографиями не производилось каких-либо цифровых
манипуляций.
«Фотографии в тонах умбры и сепии напечатаны на японской бумаге ручной выделки, но сила этих изображений связана скорее не с их формальной красотой, а с их способностью погружать зрителя в свое, особое настроение. Фотографии не сопровождаются какими-либо подписями — вопрос о том, когда и где они были сделаны, неважен. Они становятся окнами в мир, где тишина и терпение преодолевают время»
Кроме фотографий посетители выставки (да и не только они) имеют возможность посмотреть три фильма: один продолжительностью 60 минут и два короткометражных в стиле «хайку». Полнометражный фильм редактировал мастер монтажа дважды лауреат премии Оскар Пьетро Скалья. Текст в английской версии читает Лоуренс Фишберн (наиболее известный по роли Морфеуса в трилогии фильмов про «Матрицу»), не менее знаменитые артисты озвучивают фильм в испанской, японской и французской версиях, готовятся выпуски на португальском, китайском, арабском, немецком, итальянском и русском языках. Последний компонент выставки литературный: сборник из 365 писем вымышленного путешественника своей жене. Отрывки из писем звучат в фильмах.
Широкая публика восторженно приняла работу мастера. «Сегодня приходила 88-летняя женщина, которая сказала: Я рада, что всё еще жива, потому что только что посмотрела самую красивую выставку в моей жизни», – говорил Колберт растрогано. Если вы поищите в Интернете, то несомненно натолкнетесь на десятки, а то и сотни восторженных отзывов.
Средства массовой информации вполне согласны с народными массами. «Почти неизвестный всего два месяца тому назад, Грегори Колберт влетел в мир искусства подобно метеориту», – писал французский еженедельник «L’Express». «Родился новый мастер», – вторил ему журнал «Photo». «Сила этих изображений связана скорее не с их формальной красотой, а с их способностью погружать зрителя в свое особое настроение… Фотографии… становятся окнами в мир, где тишина и терпение преодолевают время», – восторгался «New York Times». «Нет возможности точно перевести английское слово "bliss" (bliss: блаженство, счастье – А.В.) на итальянский язык. Но именно это слово точно выражает сущность выставки Пепел и снег», – занялась лингвистическими тонкостями газета «La Repubblica». Список можно продолжать и продолжать, еженедельник «The Villager» даже объявил, что Грегори Колберт – «нечто вроде современного Ноя». Остается немного подождать – глядишь, и к лику святых причислят!
***
Критические замечания раздаются намного реже, но тоже имеют место быть. Достаточно ясно претензии к фотографу выразил автор книги «Фотография как» Александр Иосифович Лапин. Ниже я цитирую его ответ одному из посетителей сайта «lapinbook.ru» (скопировано с сайта 1 сентября 2009 года).
«А Колберт, что же Колберт. Помощники находят мальчиков, тигров и слонов, дрессируют их годами, а потом зовут Колберта: "Господин, все готово, можно снимать". Он и снимает.
Фотографии Колберта идеально подходят для глянцевого журнала. Смотрите, как все прекрасно, тигры перестали поедать мальчиков, а слоны перестали (в оригинале "переставли" – видимо орфографическая ошибка – А.В.) их топтать. Просто рай земной! Какие там китайцы, чеченцы, украинцы, и прочие враги, зачем думать о плохом. Об атомном оружии, о грядущих катастрофах или конце света. Ерунда все это. Живи спокойно, хавай все, что есть и, главное – потребляй, потребляй! А потом придумают лекарства от всех болезней, и все эти потреб...и будут жить вечно! Вот это будет классно!
Невозможно себе представить что-то более ужасное, чем такая жизнь».
Если оставить в стороне излишнюю эмоциональность критика, то его претензию можно сформулировать следующим образом: фотографии Колберта – это продукция для «глянца», не в коей степени не отражающая реальности.
Я не буду останавливаться на первой части этого утверждения: с одной стороны «Глянец» это мало о чем говорящий ярлык, с другой – для глянцевых журналов снимали много прекрасных фотографов. Если критик отмечает, что ваши фотографии «идеально подходят для глянцевого журнала» – это скорее комплимент. А вот со второй частью критики я вынужден согласиться – в фотографиях Грегори Колберта и не пахнет реальностью. Реальные тигры съели бы реальных мальчиков – с другой стороны последние постарались бы держаться от хищников подальше. Я не знаю как фотограф и его команда добились такой «духовной» близости между ребенком и хищником – возможно животных предварительно хорошо покормили, может они были в наркотическом полусне, или просто хорошо выдрессированы. Впрочем, это не имеет значения, пусть даже все сделано с использованием цифровых технологий.
Сразу оговорюсь: я вполне допускаю, что фотографии сделаны без использования компьютера, монтажа, ретуши и тому подобное. Но это не делает их «честными» в смысле «документальности». Поясню на примере. Однажды клиент попросил Арнольда Ньюмана заретушировать какой-то дефект на портрете. Фотограф долго не мог решить, что ему делать, он был против ретуши, однако воля клиента – закон. Он пришел с этой проблемой к своему кумиру Альфреду Стиглицу. Выслушав своего молодого коллегу, Стиглиц улыбнулся и сказал: «Меня совершенно не интересует, что ты собираешься делать с этим негативом. Хочешь – ретушируй. Хочешь – плюнь на него, брось под ноги и разотри. Важно одно. Если фотография честная, то она и выглядеть будет честной». (Выделено мной - А.В.)
Если для вас главным в фотографии является правдивое отражение жизненных реалий, вы, вероятно, согласитесь с критикой Александра Лапина. Если вы спросите себя: приблизился ли Колберт к открытию «общих для всех животных способностей к поэтическому восприятию», преодолел ли он оковы пространства и времени, не стал ли реинкорнацией библейского Ноя, то ответ, скорее всего, будет отрицательным. В этом смысле претензии автора и комментарии некоторых критиков могут вызвать недоумение.
С другой стороны искусство – и это полностью относится к художественной фотографии – вовсе не обязано подражать реальности, правдиво рассказывать о некогда существовавшей гармонии человека и дикой природы, или что-нибудь в этом роде. Вполне возможно наслаждаться произведением, будь то фильм, роман в письмах, или даже фотография, не требуя от него несвойственных ему функций. Ведь наслаждаясь балетом мы вовсе не требуем от танцоров правдивого отображения реальности, слушая оперу не ожидаем что интонации актеров даже приблизительно схожи с интонациями их прототипов. Если попробовать посмотреть на «Пепел и снег» с этой точки зрения, то мы увидим неординарную работу сильного коллектива. И то что работы Колберта скорее сюрреалистичны чем реалистичны, отражают не реальный, а внутренний мир своего создателя – это просто их характерная черта, которая сама по себе не является ни достоинством, ни недостатком. А вот интересен ли его внутренний мир, стоит ли на него посмотреть – это уже совсем другой вопрос. И уже более десяти миллионов человек ответили на него утвердительно. Хотя это тоже ничего не доказывает и каждому новому зрителю приходится отвечать на этот вопрос самостоятельно.
Выставка «Пепел и снег» принесла своему создателю множество наград и званий. В 2006 году он стал лауреатом фотоконкурса «Lucie Awards», в 2007 году фильм «Пепел и снег» был номинирован на соискание особого приза на Венецианском кинематографическом фестивале, после открытия выставки в Мехико-Сити Колберт получил звание почетного посла по вопросам культуры и туризма в Мексике. Он не собирается останавливаться на достигнутом: в 2009 году выставка должна переехать в Бразилию, видимо затем продолжит свое путешествие по странам и континентам, а если сбудутся надежды его создателя – совершит кругосветное путешествие. Может быть, доберется и до России
«В моих работах представлен мир без начала и конца, это может быть и здесь, и там, как в прошлом, так и в настоящем. И я надеюсь, что конечный результатом станет ощущение чуда и состояние созерцания, спокойствия и надежды».
